Рефле́ксия (от позднелат. reflexio «обращение назад») — это обращение внимания субъекта на самого себя и на своё сознание, в частности, на продукты собственной активности, а также какое-либо их переосмысление. В частности, — в традиционном смысле, — на содержание и функции собственного сознания, в состав которых входят личностные структуры (ценности, интересы, мотивы), мышление, механизмы восприятия, принятия решений, эмоционального реагирования, поведенческие шаблоны и т. д.

Согласно Пьер Тейяру де Шардену, рефлексия — то, что отличает человека от зверей, благодаря ей человек может не просто знать нечто, но ещё и знать о своём знании.

Согласно Эрнсту Кассиреру, рефлексия заключается в «способности выделять из всего нерасчленённого потока чувственных феноменов некоторые устойчивые элементы, чтобы, изолировав их, сосредоточить на них внимание»[1].

Одним из первых в психологии рассмотрением рефлексии занялся А. Буземан (1925—1926 гг.), который трактовал её как «всякое перенесение переживания с внешнего мира на самого себя»

— — — — — — — — — — —
Объекти́вность — принадлежность объекту, независимость от субъекта; характеристика факторов или процессов, которые не зависят от воли или желания человека (человечества)
— — — — — — — — — — —
Эпоха Рефлексии с потеряй объектности.
— — — — — — — — — — —
Грубо говоря, все, что мы наследуем из вчерашнего дня, не является подлинно реальной и устойчивой истиной; это лишь сфабрикованная мода или историческое веяние. И наша задача в том, чтобы не принимать ничего из этого, напротив, стремясь к тотальной, самосозидаемой и самоинициируемой автономии (очень скоро стерлись все различия между этой идеей и идеей «никто не имеет права вмешиваться в мой нарциссизм!»). Вам попросту нужно деконструировать любую истину и ценность, которую вы встречаете (подход, и вправду стремительно скатившийся к нигилизму и нарциссизму – еще одному феномену, который входит в этот дуэт, составляющий суть постмодернистского ада). Вкратце такое аперспективное безумие, возвещающее, что истины нет, не оставляет в качестве мотивирующей силы ничего, кроме нигилизма и нарциссизма.

— — — — — — — — — — —
Вернемся к культуре постправды, с которой оставила нас потерпевшая крах зеленая волна сознания. Сторонники «брексита» открыто признавались в том, что продвигали идеи, неистинность которых они полностью понимали. Они так действовали потому, что «фактов в действительности не существует», а имеет значение «лишь то, во что мы по-настоящему верим». (О многом говорит откровение одного из сторонников выхода Великобритании из Европейского союза: «Я внимательно читал Лакана: значение имеет лишь тот, кто контролирует нарратив». Речь о Жаке Лакане, одном из ведущих постмодернистов.) Иными словами, решающим фактором выступает нарциссизм: в культуре постправды то, что я хочу считать истинным, и есть истина.

— — — — —
Истинность информации не играла никакой роли. В Facebook наконец-то признали, что социальная сеть позволила публиковать множество фальшивых новостей, и это, по мнению многих, способствовало победе Трампа на выборах. Дело в том, что алгоритмы Facebook не были предназначены для проверки истинности тех или иных утверждений; они направлены исключительно на удовлетворение нарциссических склонностей пользователя. Теперь перед Facebook, как и перед остальными новостными ресурсами, стоит насущная задача: создать алгоритмы, распознающие и отфильтровывающие фальшивые новости. Это будет намного более трудной задачей, чем кажется: нужно учесть, что работу придется вести в атмосфере отсутствия истины.

Еще одна причина, почему не так-то легко будет распознавать фальшивые новости, связана с частичной истиной постмодернизма: всякое знание зависит от контекста. Эта частичная истина и вправду верна, поэтому она полностью включена в интегральную метатеорию. Но следствие ее в том, что помимо феноменологического мира базовых сенсомоторных фактов есть реально существующие миры красных реалий (фактов), янтарных реалий (фактов), оранжевых реалий (фактов), зеленых реалий (фактов) и бирюзовых реалий (фактов).