Афинский (427, Афины или Эгина,- 347 до н. э., Афины), др.-греч. философ, родоначальник платонизма. Отец П.- Аристон происходил из рода последнего афинского царя Кодра, мать — из рода законодателя Солона, одного из «семи мудрецов». Рано познакомился с философией благодаря Кратилу и Сократу, оказавшему сильнейшее воздействие на П. После казни Сократа совершил ряд путешествий, в том числе в 388 в Юж. Италию и Сицилию (Сиракузы), где общался с пифагорейцами. Ок. 387 основал в Афинах собств. школу — Академию. В 366-365 и 361 совершил два путешествия в Сицилию по приглашению тирана Сиракуз Дионисия Младшего, якобы намеревавшегося в своём государстве проводить идеи П.; обе поездки оказались безрезультатными.

Проблема подлинности и хронологии соч. П. вставала ещё в античности и в 19 в. вызвала к жизни т. н. платоновский вопрос. Корпус соч. П., дошедший в рукописях, включает 34 диалога, «Апологию Сократа» и 13 писем (платоник 1в. н. э. Трасилл разделил эти соч. по 9 тетралогиям), а также «Определения», в античности приписывавшиеся Спевсиппу, и 7 неподлинных диалогов («О справедливости», «О добродетели», «Де-модок», «Сизиф», «Алкион», «Эриксий», «Аксиох»). Из 34 диалогов списка Трасилла Диоген Лаэртий считал неподлинными «Послезаконие», «Алкивиада II», «Гиппарха» и «Любовников»; к ним нужно добавить диалоги «Феаг», «Клитофон», «Минос» и, вероятно, ряд писем; в античности вызывали сомнения даже «Государство» и «Законы» (Прокл). Наиболее вероятная последовательность диалогов П., установленная на основании данных стилометрии и лингвистич. анализа, а также внеш. хронологич. соответствий (X. Лейзеганг, 1951, У. Гатри, 1975): до 1-й сицилийской поездки — «Ион», «Гиппий Меньший», «Протагор», «Апология Сократа», «Критон», «Лахет», «Хармид», «Эвтифрон», «Фрасимах» (первонач. вариант 1-й кн. «Государства»), «Горгий»; от основания Академии до 2-й сицилийской поездки: «Менексен», «Эвтидем», «Менон», «Кратил», «Пир», «Федон», «Государство», «Федр», «Парменид», «Теэтет»; между 2-й и 3-й сицилийскими поездками: «Софист», «Политик»; после 3-й поездки: «Тимей», «Критий», «Филеб», «Законы».

Исключительность места П. в истории философии определяется тем, что он — уже профессиональный философ, но всё ещё и мудрец, не связанный ограничениями, накладываемыми на специалиста техникой отд. дисциплины, и склонный рассматривать даже самые отвлечённые умозрит. проблемы с т. зр. их непосредств. жизненной значимости.

Диалоги П. не содержат законченной филос. системы. Это делает чрезвычайно трудной проблему адекватного изложения платоновского учения. Для его интерпретации школы антич. платонизма выработали форму учебника, исходившего из аристотелевского деления на диалектику, теоретич. и практич. философию (Альбин и др.- см. Средний платонизм), а также комментария — либо к отд. диалогам, либо (в неоплатонизме начиная с Ямвлиха) к кругу из 12 диалогов. Историко-филос. наука начиная с 19 в. излагала П. либо на основе представления об имманентной эволюции его философии, либо исходя из наличия у П. завершённой системы, либо на основе интерпретации отд. диалогов, прочитанных в хронологпч. последовательности (см. обзор Э. Н. Тигерстедта, 1977). Отделить философию П. от её многочисл. позднейших интерпретаций, восстановить подлинное учение П.- важная задача совр. ис-торико-филос. и филологич. науки.

Через все диалоги П. проходит ряд осн. тем, связывающих П. с предшествующей традицией: Сократ и дух его философствования (большинство диалогов П., кульминация — «Федр» и «Пир»); оппоненты Сократа — софисты, именами которых назван ряд диалогов («Гиппий», «Протагор», «Горгий»); позднее — натурфилософы, из которых П. уделяет наибольшее внимание представителям пифагореизма и элейской школы («Парменид», «Софист», «Тимей»); поэзия (в особенности Гомер); у зрелого и позднего П.- Египет и Крит, их законодательство («Государство», «Законы»).

Специфика главного метода платоновской философии определяется тем, что П. впервые вводит в круг филос. литературы жанр диалога: воспроизводя беседы Сократа (центр. персонаж его ранних диалогов), П. приходит к разработке диалектики, которая тесно связана у него со стихией живой речи и умело направленной беседы. Диалектик, по П., тот, кто умеет ставить вопросы и давать ответы («Кратил» 390 с); умение в беседе выхватить из потока становления нечто незыблемое, добраться через мысленное разделение до некоего неделимого («Федр» 277 b- с), идеальной сверхчувств. сущности впервые даёт подлинное знание. Вершиной платоновской диалектики можно считать «Государство» — небывалый по размаху мысленный эксперимент, в ходе которого диалектически определяется понятие справедливости; П. утверждает здесь, что диалектика не довольствуется только предположениями (511 b — с); с её помощью можно определить сущность вещи (534b) и достичь «беспредпосылочного начала» (511 а — с). Кризис диалектики в «Пармениде»: точное определение к.-л. вещи (чего-то «одного») должно отличить её от иного; это приводит к отрицанию всего того, что не есть она сама, отличению вещи от бытия вещи и в конечном счёте — к отрицанию её бытия. Потребность в строгом методе определения приводит П. в дальнейшем к разработке техники диэрезы («Софист», «Политик»).

Другим необходимым методом философии оказывается у П. математика, которая изъята из мира чувств. неопределённости и подводит философа к миру идеальных сущностей. Первое обращение к математич. лгетоду — в «Горгий» (5U8 а), затем в «Меноне» (81 b-86 b). Математич. сравнения используются П. в «Государстве» (VI 509d-511 е) при разделении чувственного и умопостигаемого миров и установлении понятия беспредпосылочного начала. Наконец, в «Тимее» математика оказывается единств. средством достоверного изображения творчества ума-демиурга; идеи-числа вмещают у позднего П. всю полноту подлинного бытия.

Диалектике и математике П. противопоставляет метод мифологич. конструирования, связанный с дофилос. осмыслением действительности. Указывая границы логоса и числа, миф очевидно бездоказателен, но зато — либо традиционно авторитетен (Орфей, Гомер, Гесиод), либо — результат непосредств. созерцания сверхчувств. мира. Это заставляет прибегать к мифу всякий раз, когда речь идёт о богах, героич. прошлом, а также — загробном существовании человеч. души. Первое обращение к мифу — в «Апологии» и «Горгий»; он интенсивно используется в «Пире», «Федоне», «Федре», затем в «Государстве», «Тимее» (космогонич. «правдоподобный миф»), «Политике». Должным образом отобранные мифы, по П., незаменимы в целях воспитания.

Решение осн. проблем платоновской философии обусловлено также общежизненными и смыслов’ыми подтекстами его философствования: ироническим, особенно проявившимся в ранних диалогах; эротическим, становящимся осн. темой в «Пире» и «Федре»; эсхатологическим — большинство встающих перед ним проблем П. решает как «последние вопросы» о смерти и бессмертии, смысле жизни и конце света и т. п.

В проблематике платоновской философии первоначально доминировала этика (под влиянием Сократа); разрабатывая её, П. постепенно пришёл к рассмотрению вопросов политики, психологии, педагогики, затем натурфилософии и теории познания, причём все эти проблемы ещё не выделялись у П. в самостоят. разделы филос. знания.

Этика и политика (учение о государстве) неразрывно связаны у П.: индивидуальная добродетель и обществ. справедливость — два полюса его мысли, между которыми П. ищет если не дримирения, то согласования. От утверждения невозможности совместить подлинную добродетель личности с участием в политич. жизни города — поскольку это либо заставляет поступаться нравств. нормами, либо ведёт к гибели, что и случилось с Сократом («Апология»),- П. приходит к рассмотрению природы добродетелей в контексте учения о государстве, считая идеалом согласие отд. добродетелей со строем государства в целом («Государство»). «Государство» и «Политик» намечают семь типов гос. устройства. Первый идеальный тин общежития стоит выше государства и законодательства и не нуждается в них. Из реально существующих типов государства П. два считает правильными (монархия, аристократия), а остальные четыре (тимократия, олигархия, демократия и тирания) — искажёнными. И если в «Государстве» П. ещё предполагает возможность осуществления справедливого государства, то в позднейших диалогах эта возможность связывается с далёким прошлым: это либо «жизнь при Кроносе» («Политик»), либо идеальные государства, некогда процветавшие, но погибшие во время мировых катаклизмов («Тимей», «Критий»), «Законы» предписывают строжайшую регламентацию индивидуальной и социальной жизни, призванную хотя и не восстановить утраченное согласие, но, по крайней мере, воспрепятствовать дальнейшему разладу между отд. волей и мировым законом.

Психология и педагогика. Проблема души возникает у П. в связи с уяснением возможности научиться добродетели [«Протагор», «Менон», где впервые намечается учение о бессмертии души, знании-припоминании (анамнесисе) и переселении душ (метемпсихозе)]. Восцитание души — осн. проблема «Федона» (специально посвящённого доказательству бессмертия души), ибо «душа не уносит с собою в Аид ничего, кроме воспитания и образа жизни» (107 d). Проблема воспитания стоит также в центре «Пира», а в «Государстве» она объединена с проблемами добродетели и справедливости и раскрывается наиболее полно. Трём началам че-ловеч. души (вожделение, пыл, рассудительность) соответствуют три класса в государстве (ремесленники, воины, стражи), а каждому классу (типу души) — своя добродетель (воздержность, мужество, мудрость). Соответствие всех этих моментов, достижимое на путях правильного воспитания, обеспечивает справедливость, идеальный строй в государстве, посмертную награду; несоответствие — несправедливость, разные типы несовершенного гос. устройства, загробное наказание. В «Федре» разработка трёхчастного строения души дополняется учением о самодвижности души: три начала единой души рассмотрены в динамике, показана возможность преобладания того или иного начала, дана иерархия различных типов души (души богов; девять градаций человеч. души: мудреца, царя, практич. деятеля, врачевателя тел, прорицателя, поэта или художника, ремесленника, софиста, тирана; души животных — 248 b — е). В «Тимее» показано устроение с помощью ума-демиурга души космоса, изображённого в виде совершенного живого существа, а также создание индивидуальных душ. В «Законах» — концепция злой души мира, призванная объяснить стихийные бедствия и мировые катастрофы (896 b-е, 897 d, 898 с); здесь же завершается метаморфоза идеи о философе-политике, вообще характерной для раннего П. («Эвтидем» 30 b), но впервые отчётливо выраженной в «Горгии» (521 А) воспитатель (философ, Сократ) и есть единственный подлинный гос. деятель; в «Государстве» очерчена идеальная возможность совпадения воспитат. и политич. деятельности; в «Законах» государство благодаря закону осуществляет воспитание граждан, опираясь на миф о людях-куклах: натягивая и ослабляя соответствующие нити души (644 d-645 с).

Натурфилософия и учение об умопостигаемом космосе. Отсутствие у П. в ранний и зрелый периоды спец. интереса к натурфилос. проблематике объясняется влиянием на него сократовской позиции. Проблемой «природы» П. впервые всерьёз занят в «Софисте» — в связи с необходимостью опровергнуть учение Парменида о несуществовании небытия: небытие существует как «природа иного», т. е. как инобытие (258 d). В «Тимее» соотношение между «сверхприродным» (бытием) и «природным» (инобытием) представлено как соотношение между умом и необходимостью, бытием и становлением (или небытием существующим), образцом и подобием, вечностью и временем, космосом умопостигаемым и космосом зримым, идеей, или эйдосом (бестелесным), и телом. Рассмотренная в таком виде проблематика «Тимея», в частности учение о вечных идеях-парадигмах, имеет предысторию: в «Федоне» (108 с -111 с) истинной земле — образцу — противопоставлена земля здешняя — подобие, в «Пире» (207 а) с подлинно прекрасным объединяются понятия блага и бессмертия, в «Государстве» (506 а -517 с) бытие, ум, образец, идея подчинены благу в качестве прекрасного, причём ум направлен на бытие и непреходящее (508 d), в «Федре» (247 с) только ум созерцает подлинное бытие; в «Филебе» (28 b -30 d) дана схема мироздания, увенчивающаяся умом-демиургом и мировой душой. Именно в этих диалогах (ср. также 1-ю ч. «Парменида») наиболее отчётливо выражена «теория идей» П., которая в нем. идеалистич. философии 19- нач. 20 вв. рассматривалась как гл. содержание философии П. Между тем во всех антич. изложениях философии П. идея и материя в одинаковой мере суть начала (архе), и, хотя материя по сравнению с идеей представляет низшую ступень бытия, обе равно необходимы для создания мира. Исходя из оппозиции «идея-тело», П. определяет материю как «то, в чёл» возникает чувств. подобие умопостигаемого образца («Тимей» 48 е — 49 а, 50 с — d; cp, 52 а). Только в «Тимее» картина вечно сущего умопостигаемого космоса как парадигмы (образца) для вечно становящегося чувственно воспринимаемого космоса дополняется фигурой ума-демиурга, объединяющего оба мира с помощью мировой души (сводка — в «Филебе» 28 b — 30 d). Натурфилософия «Тимея» не имеет самодовлеющего характера: стремясь показать укоренённость идеального государства в структуре универсума, П. в «Тимее» завершает космогонию ан-тропогонией, чтобы в «Критий» (незавершённом) и «Гермократе» (задуманном — о чём можно судить по экспозиции «Тимея» 27 а и началу «Крития» 108 а — но не написанном) перейти к истории государства и права.

Проблема знания и иерархии наук и искусств. Стремясь определить систему искусств и наук, ведущих к мудрости и необходимых для воспитания философа, П. встаёт и перед проблемой передачи знания. В «Ионе» выясняется, напр., что можно научить искусству счёта, живописи, игре на цитре, пению, медицине и т. п., но не поэтич. искусству. Добродетель как искусство, которому можно научить,- проблема «Протагора», знание блага как особая наука (этика) — «Лисида». В «Горгии» (450 с — 451 d) дано деление искусств по принципу созидания ими либо предметов («молчаливого» созидания: живопись, скульптура и т. п.), либо убеждения (созидание с помощью речей: арифметика, астрономия и т. д., а также риторика); здесь же (463 d — 466 а) др. классификация: одни искусства заботятся о теле (гимнастика, медицина), другие — о душе (политич. искусство, части которого — законодательство и справедливость).

Подлинное знание есть анамнесис-припоминание («Менон», «Федон», «Федр»), В «Кратиле» — первое серьезное сомнение в слове н его способности адекватно выразить означаемые им лица и предметы; искусство установления имён ставится под контроль диалектика (390 d). Иерархия наук и типов знания дана в «Государстве»: разделению на мир умопостигаемый и видимый соответствует различно между знанием и представлением (509 d — 611 с; см. Мнение и знание). В умопостигаемом мире выделяется сфера «беспредпосылочного начала всего», доступная только мысли (ноэсис), и сфера, которую можно исследовать путём размышления (дианойя). Иерархию наук венчают математика и диалектика, позволяющая исследовать первоначала. Сфера представления охватывает всё видимое — живое и неживое, естественно существующее и созданное людьми; представление нужно возвести к знанию (знаменитый символ пещеры в начале VII кн. «Государства», описывающий восхождение от мира теней и подобий, которые только представляются существующими, к подлинному бытию, с крым связано истинное знание). В «Федре» совершенной речи — живому диалогу, в процессе которого знание «записывается» в душе собеседника (276 а),- противопоставляются речи записанные, дающие мнимую мудрость. В «Пармениде» выдвинут тезис о непознаваемости идей для человека и непознаваемости мира вещей для божества; проблема знания (науки) и возможности её передать становится центральной в «Теэтете», не получая, однако, окончат. решения. Для теории знания П. чрезвычайно важно 7-е письмо, где намечены четыре типа знания; имя, определение, изображение, знание как таковое; 5-я ступень — подлинное бытие. Первые три ступени не несут в себе ничего устойчивого, однако ни одной из них нельзя отвергать: только постепенное возвышение от одной ступени к другой, взаимная проверка имени определением и т. д. позволит достичь подлинного знания; однако письменная фиксация его всегда будет чем-то ущербным и недостоверным (342 а — 343 а).

Проблема передачи знания — это также и практич. проблема для П.-схоларха, основателя Академии, занятого воспитанием философа. Диалоги П. были связаны с нуждами школы; неся протрептическую функцию, т. е. призывая обратиться к философии, они в то же время отражали реальную практику диспутов в Академии и их проблематику. Однако несоответствие ряда изложений философии И. у Аристотеля тому, что есть в диалогах самою П. (отмеченное, напр., Л. Робеном, Ю. Штенцелем, П. Вильпертом), а также сведения о его не предназначенном для разглашения за стенами Академии «неписаном учении» привели представителей т. н. тюбингенской школы — X. Й. Кремера, К. Гайзера и др. — к попытке реконструировать т. н. эсотерич. (школьное) учение П., представив его в виде систематически развитого — в отличие от диалогов — учения о началах (архе) в духе аристотелевского изложения досократовских учений. Критика этой реконструкции и самого её принципа (сводка у Тигерстедта, 1977, Гатри, 1978) не отменяет важности изучения школьного характера философии П.

П. оказал громадное влияние на все возникшие после его смерти школы эллинистич. философии, равно как на развитие философии в ср. века и новое время. При этом образ П. и его учения неизменно менялся на протяжении всей истории философии: «божеств. учитель» антич. платоников и неоплатоников; предтеча христ. мировоззрения, автор «Тимея» и «Менона» — у ср.век. мыслителей; автор «Пира» и «Государства», философ идеальной любви и политич. утопист — в эпо-ху Возрождения; идеалист в духе нем. классич. философии, неокантианец, экзистенциалист и т. п.- в 19- 20 вв. В. И. Ленин назвал всю идеалистич. традицию в философии «линией Платона» (см. ПСС, т. 18, с. 131).

Opera, ed. I. Burnet, t. 1 -5), Охf., 1956-62; Oeuvres completes, v. 1 — 13, P.,1921-56 (лучший греч. текcт с критич. аппаратом, франц. пер., ст. и комм.); Plato, with an English translation, v. 1 — 12, Camh. (Mass.), 1921-66; Dialogues, transl. with analyses and introd. by B. Jowett, v. 1-4, Oxf., 19534; Samtliche Werke, ubers, v. Fr. Schleiermacher, Bd l-6, Hamh., 1957-60; в рус. пер.-Соч., т. 1-3, M., 1968-72.

Лосев А. Ф., История антич. эстетики. Софисты. Сократ. Платон, М., 1909; его же, История антич. зстетики. Высокая классика, М., 1974; Асмус В. Ф., Платон, ?., 19752; П. и его эпоха. Сб. ст., М., 1979; Robin L., La theorie platonicienne des idees et des nombres d’apres Aristote, P., 1908; Ritter C., Neue Untersuchungen uber Platon, Munch., 1910, repr., N. Y., 1970; его же, Platon, Sein Lehen, seine Schriften, seine Lehre, Bd 1-2, Munch., 1910-23; Sachs E., Die funf platonischen Korper, B., 1917; Frank E., Plato und die sogenannten Pythagoreer, Halle, 1923; Field G. С., Plato and his contemporaries, L., 1930; Stenzеl J., Studien zur Entwicklung der platonischen Dialektik von Sokrates zu Aristoteles, Lpz.- В., 19312; его ж е, Platon der Erzieher, Hamb., [1961]; Shorеу Р., What Plato said, СМ., 1933; Moreau J., La construction de 1’idealisme platonicien, P., 1939; Cherniss H., Aristotle’s criticism of Plato and the Academy, v. 1, Baltimore, 1944; Schuhl P.-M., Etudes sur la tabulation platonicienne, P.. 1947; Wilamowitz Moellenlorff U. v., Platon. Sein Leben und seine Werke, B.- Fr./M., 1948; Tауlor A. E., Plato. The man and his work, L., 1949″; Leisegang H., Platon, в кн.: RE, HIbbd 40, 1950, col. 2392-2537; Gauss П., Philosophischer Handk ommentar zu den Dialogen Platos.Bd 1-3, Bern, 1952-61; Brumbaugh R. S., Plato’s mathematical imagination, Bloomington, 1954; Gould J., The development ol Plato’s Ethics, Camb., 1955; Morrow G. В., Plato’s Cretan city: a historical interpretation of the, laws, Princeton, 1960; Gaiser K., Platons ungeschriebene Lehre, Stuttg’., 1963; Studies in Plato’s Metaphysics, ed. R. E. Allen, L., 1965; New essays on Plato and Aristotle, ed. by R. Bambrough, L., 1965; Mueller G. E., Plato. The founder of philosophy as dialectic, N. Y., 1965; Fritz K. v., Platon in Sizilien und das Problem der Philosophenherrschaft, В., 1968; Gadamer H.-G., Platos dialektische Ethik und andere Studien zur platonischen Philosophie, Hamb., 19682; Idee und Zahl. Studien zur platonischen Philosophie, hrsg. v. H.-G. Gadamer, Hdlb., 1968; Das Platonbild, hrsg. v. K. Gaiser, Hildesheim, 1969; Robinson T. M., Plato’s psychology, Toronto, 1970; Hirsch W., Platons Weg zum Mythos, B.- N. Y., 1971; Plato. A collection of critical essays, ed. by G. Vlastos, v. 1-2, ?. ?., 1971; Vlastos G., Platonic studies, Princeton, 1973; Gгаeser A., Platons IdeenJehre. Sprache, Logik und Metaphysik, Bern — Stuttg., 1975; Guthrie W. K. C., A history of Greek philosophy, v. 4-5, Camb., 1975-78, Riginos A. S., Platonica: the anecdotes concerning the life and writings of Plato, Leiden 1976; Tigerstedt E. N., Interpreting Plato, Stockt!., 1977; Kramer H., Zum neuen Platon-Bild, «Deutsche Vierteljahresschrift fur Literaturwissenschaft und Geistesgeschichte», 1981 Jg. 55, S. 1-18.

Слoвapи: Ast F., Lexicon Platonicum, B., 1835-38; то же, Bonn, 1956; Stockhammer M., Plato dictionary, N. Y., 1963; Des Places E., Lexique de la langue philoso-phiquc et religieuse de Platon, v.l-2, P., 1964 (OeuVres completes, v. 14); Perls H., Lexikon der Platonischen Begriffe, Bern — Munch., 1973; Brandwood L·., A word index to Plato, Leeds, 1976.

Библиогpафия: Rosenmеуеr T. G., Platonic Scholarship, 1945 — 1955, «Classical Weekly», 1957, v. 50, p. 173- 182, 185-96, 197-201, 2119-11; Manasse E. M., Platon-literatur, Tiib.. 1957 (Philosophische Rundschau, Beiheft 1); его же, Bucher uber Plato, Tub., 1961 (там же, Beiheft 2); то же, Tub., 1976 (там же, Beiheft 7); Cherniss H., Plato (1950 — 1957), «Lustrum», 1959, Bd 4, S. 5-308; 1960, Bd 5, 8. 323-618.

Ю. А. Шичалин.

Источник: http://philosophy.niv.ru/doc/dictionary/philosophical/articles/386/platon.htm